Черная плесень

ЧЕРНАЯ ПЛЕСЕНЬ Когда я понял, что мы проиграли? Наверное, когда ОНИ пришли за кошками. Один идиот написал статью о том, что кошки мол переносчики этого самого ВИРУСА, и тут же был издан закон об изъятии домашних животных. Люди безропотно понесли "братьев своих меньших" в пункты утилизации, пряча глаза и приговаривая что-то о старых бабушках и малых детях. Перебили даже собак. Так, на всякий случай. Весь февраль по утру дворники убирали дохлых замерзших псов, привязанных в закоулках парков. Я радовался, что у меня нет кошки. Был еще забавный парень, который выбежал во двор и вцепился в нашу доблестную милицию, пытаясь отбить своего кота. Его забили дубинками до смерти. Именно в тот день на стенах в моем доме появилась черная плесень... Когда СМИ взорвались новостью о первой жертве силовиков, я не терял времени и заказал большую партию лампад. Говорят, что профессия похоронного агента делает человека циничным. Не знаю, таким меня скорее сделала работа тамадой. Я отбомбил на свадьбах пять лет, а потом купил свой первый катафалк. С мертвыми оно как-то спокойнее. Поначалу от «клиентов» меня тошнило. Запах слишком специфический, мяса есть не мог. Когда пропало обоняние, я даже не сразу заметил, привык за столько лет абстрагироваться. Стало ясно, что надо валить из этой страны, гайки будут закручивать все сильнее и город скоро превратиться в концлагерь. А, чтобы свалить, нужны были деньги, много денег. Брал все заказы, благо с выбором профессии как в воду глядел. Хорош бы я был, останься тогда тамадой, а? В мире локдауна со своими конкурсами. Не могу сказать, что мы не пытались. Хотя кому я вру? Я не пытался! После смерти парня начались протесты, а в моем магазине раскупили все лампады. Это я молодец, что подсуетился. На улицах появились цепи красивых девушек с цветами, танцевальные флешмобы надежды... Наивные дураки верили, что цветочками можно победить ту зубастую мертвую хтонь, что разрасталась в городе. Люди кричали о свободе, трясли плакатами, а потом натягивали на себя вонючие тряпки обратно и шли по своим делам, борьба за свободу заканчивалась с наступлением комендантского часа. Но они хотя бы пытались, а я? Я правда хотел! Но убедил себя, что это ничего не решает, тем более люди действительно болеют, кто его знает, может именно кошки переносят эту заразу. Я же не врач. Еще немного подкоплю и уеду в нормальную страну. Плесени в квартире становилось все больше, даже чертова белизна не помогала, только дышать от хлорки стало тяжело. У меня пропал аппетит, вся еда была по вкусу как пепел. Эта черная дрянь не оставляла и во снах, ползла, оплетала ноги, заползала в рот, и я просыпался от дикого кашля. Мир накрывал какой-то липкий серый туман, но его словно никто не замечал, у всех были более насущные дела. На автобусной остановке баба Нина активно обсуждала с товарками повышение цен и закрытие границ. - И правильно, хай не ездиют в эти Европы, оттуда заразу и притащили поди, от мигрантав этих. Бог не Тимошка, видит немножко, ентия мужеложства ихния. Тяперака з-за них лекарства дарагия стали. Добра хоть, Сяроже, сыну майму, получку подняли, скоро капитаном будзе, родимый. Моя радасть, я ж яго адна растила, как Валодя помер. От избытка обуревавших ее чувств, баба Нина даже стянула маску на подбородок. Женщине не хватало воздуха, чтобы выплеснуть все свое негодование. - На молоко видели, как задрали? Спекулянты. Здравствуй, Микола, чаго хмурной? Микола не выглядел хмурым, наоборот, с тех пор как с введением локдауна ресторанный бизнес его брата пошел ко дну, невзрачный мужичок словно стал выше ростом, а в мелких бесцветных глазах плескалась нежданная радость. Триумф человека, сделавшего ставку на самую дохлую лошадь и выигрывавшего, потому что остальные скакуны переломали себе копыта. Вот Микола и был тем человеком. И той лошадью. - Да братец повесился. На нем ипотека висела, кредиты, а бизнес то тю-ууу. Нервы сдали у бедолаги. Микола очень старался выдержать правильную дозу трагизма в голосе, придать лицу выражение скорби по почившему родственнику, но что-то в нем неуловимо изменилось, стало неправильным, чужим. Словно сладкое злорадство над горем брата было последней каплей, в которой растворилась мелкая душа Миколы. Тогда я впервые увидел Серого Морлока. Мы не думали, что это может случиться с нами. Такая байда бывает в каких-нибудь Африках, где все голодают, болеют холерами разными, а мы же цивилизованная страна. Разве умные образованные люди могут допустить беспорядок и бесчинства? Вирусу хватило полгода, чтобы образованные люди обосрались по полной. К переселению стариков в "специальные комфортабельные санатории дожития" испуганное народонаселение готовили не долго. Хватило рассказать о новой мутации, опасности для детей и о том, что в "санаториях дожития" будет обеспечен должный уход. Когда старики в этих домах перестали отвечать на звонки, люди что-то заподозрили и даже рванули спасать любимых бабушек, но новый указ нашего почтеннейшего правительства поумерил их пыл. Указом постанавливалось, что за укрытие стариков из семей будут изыматься дети. Разумеется, ОНИ сами не в восторге от этих мер, но все ради безопасности детишек, ведь это наше будущее. Эта новость меня расстроила, заказов теперь будет гораздо меньше, молодые умирали редко. Видел, как выводили из подъезда бабу Нину. «Уазик» уже был готов умчать старушку в последнее ее пристанище, а она повисла между двух вояк, вся какая-то изломанная, сухенькая, маленькая. Я с детства терпеть не мог эту вредную старуху, но в тот момент от увиденного в горле застрял колючий ком. Ее сын растерянно стоял на крыльце и молчал. Не мне осуждать его за такой выбор, но я не смог удержаться от мелкого злорадства. Среди тех, кто забивал дубинками того парня, был и бравый будущий капитан Сергей Владимирович. Вокруг «уазика» важно прохаживался Микола. Вот кто выглядел день ото дня краше и счастливее. Микола у нас теперь был главным дружинником на районе: обыски в квартирах, проверка документов, контроль отправки стариков в санатории. Много дел у досточтимого дружинника. Миколу словно заряжала энергией вся эта ситуация, будь я девушкой, мог бы сказать, что он стал привлекателен и интересен, но стоило взглянуть в его глаза и даже у меня, гробовщика, привыкшего к трупам и смерти, начинали дрожать колени. Я поднял воротник и пошел не оглядываясь. Ничего не вижу, меня это не касается, не смотрите на меня, я скоро уеду. Стариков в городе не осталось, пенсионный фонд мог ликовать. А люди продолжали дохнуть. Действительно, отчего бы им не дохнуть, когда черная плесень оплетала каждый дом, свисала с поручней в автобусах, лежала на прилавках магазинов. Весна же все никак не начиналась, вокруг словно наступил вечный бесцветный ноябрь. Серых Морлоков на улицах стало много, очень много. Они смотрели пустыми холодными глазами, четко следовали правилам и зорко следили за теми, в ком еще горело что-то человеческое. Иногда мне казалось, что я сошел с ума, потому что никто другой их не видел. С ними здоровались, улыбались, перед ними лебезили и заискивали, их считали обычными людьми. На сколько же жалкими мы были изначально, что даже не заметили этой подмены? Никуда я, конечно же, не уехал. Не успел. Идиот! Надо было валить сразу, плевать на подушку безопасности и прочее. Что я, не заработал бы на новом месте? Границы закрыли ночью без предупреждения. Мышеловка захлопнулась. А потом началась Война. Хоть убейте, но я так и не понял, кто начал первым, типичное противостояние "Океании и Остазии". Люди так устали от вируса, от локдауна, так злились на постоянные обыски, на болеющих, на свою трусость и покорность, что с радостью рванули на поле боя, где можно кричать, драться, мстить, убивать и умирать. Тогда я понял, что бежать было некуда, по ту сторону стояли такие же мертвые, изъеденные страхом люди, уставшие от запретов, смирившиеся с ролью послушного существа в маске. Говорят, многим было совсем не страшно, и они бросались под пули, чтобы поскорее покинуть этот заплесневелый умирающий мир. Я все думал, почему Серые Морлоки так долго меня не замечают, ни обысков, ни проверки документов на улице. Неужели я был невидим для них? А может недостаточно вкусен? Или так хорошо притворяюсь? В одно утро я посмотрел в зеркало и понял, им не было нужды меня проверять. Из зазеркалья на меня смотрел пустой серый взгляд Морлока… Вот значит, как это происходит. Я то думал, что будет как в «Чужом», захват разума каким-то потусторонним существом, потеря личности, а оказалось все проще и незаметнее. Нет никакой чужеродной хтони, мы сами прекрасно справляемся. Не черная плесень мешала мне дышать, я сам себя отравил, еще тогда, когда вместо того, чтобы выйти протестовать, заказал партию лампад. Когда согласился играть по их правилам и безропотно натянул маску. Я все смотрел и смотрел на это страшное отражение, а потом провалился в серый туман… - Наконец-то вы пришли в себя! Мы вас почитай с того света выдернули, что ж вы врачей не вызывали? На меня укоризненно смотрел Микола и снисходительно улыбался. Глазам было больно от холодного белого цвета стен, на груди словно лежала пудовая плита. - Где я? Вы… врач? - В реанимации, дорогой мой, где ж еще? Вы у нас везунчик, с такой пневмонией мало кто справляется. Поздравляю, теперь пойдете на поправку. - Война закончилась? -Какая война? Это у вас галлюцинации от кислородного голодания были, психоз. Не переживайте, теперь все будет хорошо, посмотрите в окно, уже весна наступила, форзиции расцвели, скоро на шашлыки поедете, а пока лечитесь и ведите себя хорошо. Через несколько недель меня выписали, оставалось зайти в кабинет к Миколе Дмитриевичу и поставить печать. Весна действительно наступила, я даже чувствовал запах травы и свежего ветра. Может и правда мне все примерещилось, а муторно на душе просто от слабости. Я сейчас даже один лестничный пролет преодолеваю с хрипом и дрожью в ногах. В кабинете врача было темно и сыро, Микола Дмитриевич сидел за столом и сосредоточенно что-то читал. -А, это вы, наш везунчик, давайте выписку. Доктор дружелюбно улыбался. Стоит поблагодарить его, все же столько возились со мной, ночей не спали. Говорят, пневмоний в последние месяцы становится все больше, врачей не хватает и… Слова благодарности застряли у меня в горле, в углу кабинета расползались кружевные дорожки черной плесени… Микола проследил за моим взглядом, и маска дружелюбия слетела с его лица, на меня смотрели холодные пустые глаза. - Не берите в голову, уважаемый, остаточные галлюцинации могут преследовать вас еще месяцев шесть, посттравматический стресс, я выпишу вам успокоительное. Я забрал выписку и попрощался, стараясь, чтобы мой голос не сильно дрожал. Уже у двери меня нагнала последняя фраза Миколы: - Заболевших с каждым днем все больше, не забывайте надевать маску в общественных местах. Выйдя из больницы, первое, что я увидел, был куст сирени, такой яркий, живой. По веткам скакали воробьи и спорили о своих птичьих проблемах. Я попытался вдохнуть полной грудью, но закашлялся. Посмотрел на маску в руке и впервые за свою жизнь по-настоящему разозлился. Маска полетела в урну. - Хрен вам, твари. В этот раз не выйдет. #vktalents_cityhaze